Старик выглядел взволнованным, то и дело вытирал платочком лоб, на котором не прекращала выступать испарина. Таня наблюдала за ним с самого начала, как только села в поезд. Он напомнил ей ее родного отца, которого она не видела очень давно, да и больше никогда и не увидит. Отвести взгляд не получалось, а пожилой мужчина не обращал внимания на пристальный взгляд женщины.
Вообще-то Таню мало кто замечал, при этом большинство намеренно. Вот вроде и одета она была, хоть и не модно, но гражданская, и все же люди словно знали или чувствовали, что она из мест лишения свободы, сторонились и отводили взгляды. Вокруг нее словно вакуум образовался из пустого пространства, и только старик, кажется, не чувствовал угрозы от пассажирки.
Почему он вёл себя столь странно, стало понятно, когда в их вагон зашёл контролёр и, медленно двигаясь по рядам, стал проверять билеты. Старик тут же занервничал. Стал ёрзать на своём сиденье, и глаза его ни на минуту не останавливались, бегая взглядом, словно в поисках отступления. «Дедуля, билетик предъявите». Вагон словно оживился, послышались шепотки и смешки.
Люди предвкушали развлечения. Татьяна напряглась. Она вся обратилась в слух и все так же следила за мужчиной. «Внучок был, ей-богу! Найти не могу, обронил, видать! » Контролер нахмурился и достал свой блокнот. «Безбилетник, значит, дедуля. Стыдно в вашем возрасте людей дурить. Нехорошо! Да я Я правду говорю, был у меня билет.
Ну, раз был, так предъяви. Перешёл на «ты», контролёр, и добавил. А нет, так нечего задерживать поезд. Сейчас штраф выпишу и высажу. Он принялся что-то строчить в своём блокноте. А старик шмыгнул носом, совсем как ребёнок. Сынок, да что ты, ну не вру я, был билет, клянусь тебе. Зачем штраф?
Ну, тогда плати за проезд. «Нет у меня денег, последнее отдал», совсем тихо произнес мужчина, а контролер ехидно усмехнулся. Больше Таня терпеть не смогла. Она поднялась со своего места и шагнула к старику.
«Я оплачу штраф и билет ему куплю, только давайте не будем устраивать сцен». «А вы, собственно, кто? » «А разве это имеет значение?
Я просто хочу помочь старику. — Не всем же наблюдать безразлично за чужим несчастьем. Вагон пристыженно притих, а Татьяна, вручив деньги контролёру, потрепала старика по плечу. — Не плачь, отец, мир не без добрых людей. Езжай, куда тебе нужно, и ни о чём не переживай. Мужчина ухватил её за руки и стал горячо благодарить. — Дочка, спасибо тебе. Я верну, честно, ты только скажи, чья ты, откуда?
Таня хмыкнула. «Да я и сама не знаю теперь, чья я. Еду домой в деревню». Она сказала название, и старик кивнул. «Дамочка, а у вас у самой билетик-то есть? Мне не нужен, я уже выхожу», — сказала и выскочила под возмущенный гул из вагона. Себе на билет у нее не оставалось. Это были все деньги, что у нее были, и она отдала их незнакомому человеку.
Она шагала вдоль дороги и злилась сама на себя. Домой теперь хорошо, если доберётся к ночи, а всё это её сердобольность. Сколько раз она зарекалась кому-то помогать, а что толку? И ведь получила урок жизненный, что от добра добра не ищут. Не успела из тюрьмы выйти и снова на те же грабли. Вот сдался ей этот дедок.
Пусть бы родне своей звонил или билет посеянный искал. Пока шла, мыслями вернулось прошлое, которое никак не отпускало. Она тогда тоже решила помочь, не смогла пройти мимо чужой беды, а в итоге оказалась за решеткой. Молодая тогда была, наивная и верила всему, что ей говорили. Подруга у нее была, лучшая, между прочим, с детства дружили. Танька ее под свое крылышко в классе пятом взяла, и с тех пор не разлей вода были.
Её семья не бедная была, жили хорошо, ни в чём не нуждались. А вот подруге так не повезло. Её мать с бабушкой воспитывали, папы не было. Женщины с утра до ночи на заводе, а девочка скиталась по улицам. Во дворе девчонку дразнили, бомжихой обзывали за некрасивую одежду и кривую стрижку. Вот та не заступилась однажды, не вытерпев такого отношения к девочке.
А та приклеилась к ней, как репей, всюду хвостиком таскалась. Таня не против, сдружились. Она стала свои вещи ей дарить и в гости звать, то поиграть, то поесть. Как старше стали, всегда с собой в кино звала или в кафе. Везде платила за подругу, понимая, что та просто не может. Чуть ли не за сестру ее считала. Когда родителей не стало, жизнь Тани перевернулась.
Уж что-то у отца было не так с делами, она не знала, но осталась она без копейки денег. Скрывала это, не хотела никому говорить, даже подруге. Надеялась, сама во всем разберется. А только не успела. Ей тогда едва двадцать один исполнился. Подруга позвонила однажды вечером, плакала в трубку и просила денег. У нас бабушка совсем плохая, ей сиделка нужна, мать на работе, я на учёбе, а её одну оставлять нельзя.
Стыдно было Тане признаваться, что денег нет. Ну зачем вы чужого человека в дом будете брать? Давай я помогу. У меня времени хватает. Пересмотрю за твоей бабушкой. Таня была старше, образование уже получила, выпустилась на год раньше подруги. Ты вправду поможешь? Ну конечно.
И помогала, сколько могла, пока бабушка о последний дух не испустила. Было это в обед. Подруга в университете, мать ее на работе. Таня им звонила-звонила, но никто не ответил. Скорую вызвала, конечно. А только вышло все как-то странно. Прилетевшие женщины внезапно кинулись на нее и обвинили в том, что это она бабушку на тот свет отправила.
А ещё сказали, что она у них драгоценности украла. Вот так Таня получила свой первый жизненный урок. Нельзя никому доверять, а помогать уж тем более. Оказалась за решёткой в два счёта. Благо вышла по УДО. Теперь путь её лежал домой, в родную деревню. Раньше там народа хватало, а сейчас глухо, словно вымерло всё. Люди разъехались кто куда, и деревня угасла.
Добиралась Таня на попутках, действительно, до самого вечера. В сумерках родной дом, казавшийся ранее чуть ли не дворцом, выглядел непривычно маленьким. Зато двор, на удивление, чистый, словно кто-то следил за порядком все это время. Ключ лежал там, где она его и оставила. В отцовском гараже, в стареньком портсигаре, спрятанном на полке среди многочисленного инструмента.
Несмотря на сырость и холод, Таня все же приняла душ. Хотела съесть, но, естественно, холодильник был пуст, поэтому выпив теплой воды, она уселась на свою старую кровать и забылась беспокойным сном. Утро не принесло ничего, кроме страха. Таня проснулась от жуткого грохота, стучали в окно, и, казалось, еще немного, и вылетят стекла. Бросившись к нему, она выглянула и отшатнулась.
На пороге стоял наряд полиции. Руки тут же занемели, а ноги стали словно деревянные. На негнущихся она прошла к входной двери и застыла на мгновении. Набрала воздуха, а потом распахнула, готовая отстаивать свою свободу. — Гражданочка, что же вы не открываете, когда вас зовут? В приятном мужском голосе послышался смешок.
Таня посмотрела на говорящего. — А вы, собственно, по какому вопросу? Я ничего не нарушала. — Да вот, поступил звонок, что вы вторглись в чужие владения. Таня словно инстинктивно бросила взгляд на дом, что стоял через дорогу. Там жила та самая подруга. А сейчас шторка на окне резко дёрнулась, скрыв за собой довольное женское лицо. — Это мой дом.
Документы предъявите. — Свои и на дом. — Прописочку. Пока Таня искала все бумаги, послышался шум мотора, который затих возле её калитки. Собрав все документы, она протянула их полицейскому, который не особо в них и посмотрел. «Так, нужно проверить, не подделка ли, а то…», — заметил он, но договорить не успел. Из машины, подъехавшей к дому, вышел тот самый старик, которому Таня вчера помогла в поезде.
Танечка, внучка, а что происходит? — спросил он и решительно шагнул во двор. — Гражданин, а вы кем будете? — Я друг семьи. Вчера только Танюшу домой привез. Решил вот навестить, посмотреть, как устроилась. — А вы, ребятки, смотрю, времени не теряете. — Валентин! — крикнул старик и из машины высунулась бритая голова здорового парня.
А ну позвони Петровичу, объясни ситуацию. — Скажи, я лично просил. Парень кивнул и снова исчез в машине. А уже спустя пятнадцать минут телефон полицейского зазвонил и тот, ответив, побледнел. — Прошу прощения, все в порядке, ошибочка вышла. Вернул он документы Тане и, раскланившись, отбыл со своим нарядом в неизвестном направлении.
Женщина при этом была растеряна и ничего не понимала. — Как вы меня нашли? — Ну, деревню ж ты сама назвала. А уж узнать, где живешь, несложно. Люди разболтали. Ты лучше скажи мне, кому ты дорогу перешла, что с тобой вот так? Таня присела за стол и выложила старику все как на духу, что с ней приключилось за ее короткую жизнь. — Да, пригрела ты змею на груди.
Но ничего, на нее управу мы найдем. — Мы? — Ты? Старик усмехнулся. — А ты как думала? Я доброты не забываю. Ты меня очень вчера выручила. Я же из больницы ехал. Ни денег при себе, ни карточки. Сын в командировке заграничной. Машина на ремонте. Ты мне помогла, значит теперь моя очередь отплатить тебе. — Да не нужно, это лишнее.
Нет, и, дочка, не отказывайся. Я могу себе это позволить. И сын одобрил. Так что всё хорошо. За пару часов выяснилось, что полицию Натанью вызвала та самая подруженька. У неё в женихах участковый, вот и пошёл на поводу. А ещё некоторое время спустя Татьяна узнала, что тот же жених несколько лет назад приезжал на вызов, когда её обвинили в краже и в смерти старушки.
Михаил Иванович, а звали старика именно так, развернул настоящее расследование, поднял на уши все свои связи и вскоре восстановил справедливость. Подругу и ее жениха привлекли к ответственности. С Татьяной были сняты все обвинения и состоялся повторный суд. Ко всему Михаил Иванович помог разобраться с делами родителей и вернул Татьяне деньги, которые причитались ей как наследнице.
Ну что, Танечка, теперь заживешь? Спасибо вам большое. Даже не знаю, что бы я без вас делала. Да не благодари, дочка. Мне несложно помочь хорошему человеку. И мой тебе совет. Продавай ты родительские дома, переезжай в город. Там перспектив больше. Можешь у меня пока пожить. А потом я помогу тебе с жильем. Женщина покачала головой. Спасибо вам за все. Но я останусь дома.
Не хочу никуда ехать. Работу мне уже предложили, так что я не пропаду. А вы приезжайте в гости. Я-то приеду, и с сыном тебя познакомлю. Он приезжал и сына привозил, и очень радовался, когда между молодыми людьми вспыхнули чувства. Потирал руки, предвкушая скорую свадьбу, и не ошибся. — Пап, может, ну и в этот город.
Переезжай к нам. Таня покачивала на руках трёхмесячную дочку и улыбалась старику, спасшему её когда-то. Он тоже улыбался, глядя на внучку на руках невестки. — А знаешь, Танюша, наверное, перееду таки. Вы тут так хорошо всё устроили, что просто глаз радуется. Уютно, просторно. А мне на пенсию пора, буду внучку нянчить!